26 мая, ночь, 2:36, стартанул. Заправился, еду сто десять. К Солнечногорску примёрз к рулю, и, закоченев в этом положении, вошёл в состояние дальнобоя. Около четырёх въехал в Тверскую область, начало светать. Погода отличная, разве что холодновато. Дорога позволяет о ней не думать, поэтому глазею по сторонам. Проехал Тверь по объездной, начало светать. Где-то между Тверью и Торжком мот вдруг перестал тащить, а потом и вовсе заглох прямо на ходу. Заглянул в бак – а оттуда даже не пахнет. Превосходно. Не думал я, что первым правилом, вынесенным мной из первого дальняка, станет то, что мотоцикл нужно заправлять бензином. Ну да ладно. Зато отогреюсь, потому что уже начало колотить. Выясняю, где я. Остановило меня – о чудо! – в некоей деревне прямо напротив жральни для фурщиков. Иду туда, покупаю сигарет и спрашиваю, где заправка. Кассирша говорит, что заправка в трёх километрах к Москве. Ну, в крайнем случае, схожу. Стою на дороге, голосую. Через минут двадцать останавливается 2112 с шашечками. Так и так, говорю. Везёт меня на заправку, выливаю там из взятой из дома литровой бутылки с чаем чай. Приезжаю, завожусь, еду теперь уже сам на заправку, заправляю мот и бутылку.
Пять утра. Мочим дальше. Стоя на светофорах, устраиваю акробатические номера, чтобы размяться. Ближе к Новгороду дорога портится. Проходя мост через Волхов, пожалел, что не управляю гусеничным трактором. Река очень красивая, если бы катался просто так, то точно бы остановился. Километров через сто началась прямая ровная трасса. Ехать стало скучно – даже рулить не надо. Остановили на посту. Куда летите? В Петербург. А почему в два раза быстрее разрешённых шестидесяти? Потому что знак криво висит. **** с тобой, дуй. Играли с Альмерой в обгонки – то я его, то он меня. Потом он бибикнул и свернул. Встретил дядьку на красном VTX, протошнили вместе километров пятьдесят.
Мотоцикл ведёт себя странно. Сто десять идёт отлично, сто двадцать набирает с трудом, быстрее ста двадцати не едет. Перегрел? Остановился остыть и заодно смазать цепь. Лучше не стало. Возле Рябово тяга исчезла совсем, появилась страшная детонация, из труб повалил серый дым, мотоцикл начал дёргаться, и, проехав ещё версты три, остановился. Больше всего на свете хочется жрать и спать. Прочистил совершенно чёрные, осыпающиеся нагаром свечи, стало немного лучше. Решил ехать как есть, благо до Ленинграда оставалось километров семьдесят. Минут десять я ехал 30 км/ч, стреляя на всю округу, затем неожиданно всё закончилось, я дал газу и поехал свои сто десять, как ни в чём не бывало.
Москва при подъезде возникает вдруг, из-за леса. Едешь, едешь, хренак – и дома. Питер появляется в чистом поле, вырастая из-за горизонта торжественно и церемонно. Таким образом, через полтора часа, после недолгих поисков, я стоял на углу Лиговки и Невского.
Первое, что я сделал с Питером, это я его потрогал. Правда-правда, вот подошёл к дому и потрогал его! Совершенно неправдоподобный город, как будто декорация на съёмочной площадке. Позвонил домой. Позвонил Женьке, он сказал позвонить Маше, она сказала, где и во сколько надо быть. Пока катаюсь. Заблудился сразу же, однако совершенно не жалею, наоборот, заблужаюсь с каждой минутой всё сильнее и сильнее. При развороте на каком-то переулке глупейшим образом, как курсант автошколы, заглох, и, на удивление, не смог завестись: симптомы севшей батарейки. Поставил мот, запомнив, что возле Итальянской, 14, пошёл бродить так. Времени до условленной встречи оставалось ещё часа два. Искал, где пожрать, но бигмачных в Питере почему-то нет, а в другие жральни заходить страшновато. (Мало ли, сколько может стоить обед на Невском, на Калининском-то в Москве он вполне может стоить 200 долл, да и видок у меня, надо сказать, не княжеский – рожа чёрный, руки чёрный, белый майка тоже чёрный.) Вышел на какой-то канал, дошёл по нему до Храма Спаса-на-крови, позвонил Маше, сказал, что я сломался, и что я у Собора Василия Блаженного, потом купил в палатке сникерс и колу. Ребята, сникерс и кола – это еда богов и королей!
Приехала Китиара, минут пятнадцать мы искали Итальянскую, 14, потом стали заводить. Я живо представил себе, как я сейчас взгромоздюсь на мот, включу зажигание, а Маша станет нас толкать, и как на это всё будут смотреть дома, которые видели царя. Короче, я сказал, что мот мы будем прикуривать. Потом мы поехали к ней домой, где я сделал то, что, разумеется, сделал бы на моём месте любой истинный джентльмен – я сожрал пиццу и завалился дрыхнуть.
Ближе к вечеру я позвонил в Байкленд, договориться с сервисом о ремонте мотоцикла, потому что ехать на нём обратно казалось мне невозможным. Ну а потом – потом пошёл дождь. Удалось ли дождю испортить моё впечатление о поездке? В некоторой степени, да. В лес мы ехали в грозу, когда мы приехали на берег Финского залива, промокло всё: палатка, спальник, содержимое кофров, штаны, из каждого кеда я вылил по полстакана. Очень помог дождевик, иначе быть бы мне мокрым от шлема до подножек. Потом мы жарили шашлык на свежеподаренном мангале, пили восхитительный глинтвейн, удивлялись, как светло в час ночи. В два часа я полез в палатку. В три часа я вылез из палатки и полез в сухую машину Алексея (Инженера), твёрдо решив проснуться в восемь.
В половине десятого я продрал глаза и пошёл собирать вещи, так как пора было ехать в сервис. Алексей сказал, что поедет со мной, показать дорогу. Он удивительный человек, задвинув свои дела, потратил полдня на совершенно незнакомого человека, он даже не спросил меня ни разу, хочу ли я, чтобы мне показали то или, скажем, это, мы просто гоняли по историческому центру как что-то само собой разумеющееся, были во всех «открыточных» местах (или, я подозреваю, только в малой их части, потому что здесь, куда ни ткни видоискатель камеры, можно снимать на открытку), обсуждали различия Москвы и Питера, и я даже не понял поначалу, что это экскурсия. Москва всё-таки такая деревня в сравнении с Питером. В Москве невозможно найти прохожего, который знает, как пройти от Чистых прудов на Тверскую улицу. Я бы сказал, что на улицах Петербурга царит столичный дух. А на улицах Москвы – базарный дух. Впрочем, спальные районы невозможно отличить от какого-нибудь там Южного Бутово; даже вывески одни и те же.
В том числе мы заехали в бигмачную (они там всё-таки есть), где у меня чудесным образом посеялся ключ от замка зажигания (хорошо, есть запасной), потом в Апраксином дворе в скейт-шопе я купил себе новые – сухие! – кеды. Пили чай в Night Hunters’. В Байкленде лезть в двигатель отказались, сказав, что чинить работающий мотоцикл не станут. Ну, может, и правильно. Аккумуляторов на мой мот не было в продаже. Мы отправились в Петергоф встречаться с остальными. Там Лёха с нами распрощался, мы погуляли по парку и стали думать, куда дальше. Народ придумал заехать в Новгород, а я решил направиться прямиком домой. Около четырёх дня я выехал.
За Тосно пошёл сильный дождь, и не прекращался почти до самого Валдая. Километров через сто от Питера мы снова начали выпендриваться и не ехать. Закрутишь газ – не тащит, открутишь посильнее – переливает… До остановки, правда, дело не дошло на этот раз, мы сначала поехали девяносто, потом восемьдесят, а потом просрались и снова сто десять.
Остановили на посту, постовой возник так внезапно, что я, тормозя, едва его не переехал. Показали прибор с числом 117. Подмывало сказануть что-нибудь вроде «что-то маловато», но удержался. Мент, не трятя времени на пустую болтовню, потребовал 300 р. «чтоб не нарушал». Дождь заколебал. Это невероятно, но новые кеды почти сухие, такие у них аэродинамические свойства, наверное. От проезжающего КамАЗа в ногу отлетел камешек и, судя по ощущениям, прошёл навылет. Хуже, что порвал новый дождевичок; маленькая дырочка – и правая нога теперь до колена мокрая. И дождевик жалко. Еду и плачу.
На встречной обочине двое местных парней, на вид четырнадцать и шестнадцать лет, толкают Планету, какую-то из древних. Разворачиваюсь. Что сломалось? Бензин кончился. (Ага, думаю!) Какой бензин? Любой. Масло есть? Есть. Достаю бутылку. Следующий вопрос: а сколько можно вылить? Смеюсь. Главное, говорю, верни бутылку, она мне дорога. Уехали. Дождь.
Мотоцикл поехал сто тридцать. Обгоняю фуры ночью в дождь по встречке. Под одну чуть не заехал. Меня догнал и обогнал парень на спорт-туристе, и стал мешаться впереди, оттормаживаясь перед каждым обгоном до восьмидесяти. Да и свет у него паршивый. Я его тактично обошёл, больше он не обгонял, но и сам стал держать за мной ровную крейсерскую скорость. Мот поехал сто пятьдесят. Я испугался (чего это он?), но решил ехать столько, сколько может мот.
Прошли Волочёк и сломались. Звук такой, как от винтового самолёта, только, разумеется, гораздо тише. Быстрее едешь – выше звук. Газуешь на месте – звука нет. Следовательно, дело в ходовой или в коробке. Свернул с шоссе в сторону, чтобы послушать. Звук идёт от заднего колеса, такой, что чувствуется аж, простите, жопой. Проинспектировал на попадание в спицы и кожух цепи веток, камней. Не нашёл. Подшипник? Погнул чего? Не знаю… 23:21, звоню Ваську. 23:26, звоню Ваську. Ну ладно, значит едет или бухает. До дома двести семьдесят километров. Пока не паникую. То, что не влияет на скорость – это не поломка. Принял решение медленно переть дальше.
Держу не выше шестидесяти со включенным правым поворотником по крошечной полоске асфальта между правой ограничительной полосой и обочиной. Фурщики – вот ведь тактичные люди – обгоняют чуть ли не по встречке. Мимо проехало очень много людей на самых разных мотоциклах. Некоторые бибикали. Не остановился ни один. За Торжком обочина внезапно кончилась, и я, не успев оттормозиться, пропрыгал метров двадцать по огромным выбоинам. В это мгновение звук полуразвалившегося чего-то исчез почти совсем! Я решил, что теперь все лишние детали от меня уже отвалились, и я поехал восемьдесят.
Смертельно хочется спать; дважды чуть не въехал в отбойник. Габариты идущего впереди Супер-МАЗа превращаются в тускло-красный ночник на столике у кровати, уже не понимаю, больше сплю или еду. Поднял стекло, чтобы взбодриться, но пыльно и очень вонюче. Чтобы окончательно не уснуть, рассказываю себе анекдоты, ржу как ошалелый. В Зеленограде длинная пробка – что-то строят. Дядька на Голдвинге, из стайки, обогнавшей меня час назад, видимо, поехал между рядами, не учтя, на каком он мотоцикле, и заехал под фуру. Дядька в порядке, рядом стоят его друзья. Я еду между рядами, как по спецполосе, всё-таки Шедоу не слишком широкий мотоцикл.
Два часа. В коматозе проехал поворот на Химки. Кирпич. Двойная сплошная. Полосатая палка. Ваше водительское удостоверение, пожалуйста. Откуда спешите? Из Питера, товарищ капитан. Что, мы с вами будем делать, Лев Владимирович? Дяденька, отпустите меня домой, я к маме хочу. Нате вот штраф за езду без шлема в качестве предупреждения. Последний светофор. Не разбирая вещей с мотоцикла, поднимаюсь в квартиру. Зеркало в ванной. Боже, кто это?!
<!--coloro:darkblue--><span style="color:darkblue"><!--/coloro-->Маршрут: Москва – Санкт-Петербург – Москва
Пройденный путь (по счётчику, включая покатушки в Питере): 1683 км
Мотоцикл: HONDA VT600C Shadow VLX 1995 г.
Экипировка: шлем SHOEI J-Gear, кожаная куртка Alberto, дождевик IXS.
Затраты: бензин – 2350 р., Кеды Globe – 2160 р., такси на трассе – 250 р., Макдоналдс – 200 р., билет в Петергоф – 200 р., штраф №1 – 300 р., штраф №2 – 50 р., чай в Night Hunters’ – бесплатно
.<!--colorc--></span><!--/colorc-->
